У черта на посылках - Страница 76

Больше Гордеев ни о чем меня не спрашивал, только уже затормозив перед воротами больницы, спросил:

– Может, мне пойти с тобой?

– Не надо. Я не уверена, что найду того, кого надо.

Прихватив с собой сверток, я вылезла из салона и быстро пошла по дорожке к приемному покою.

Запах лекарств и чужой боли ударил мне в нос, как только я вошла. Я никогда не любила больницы, но, думаю, в этом я не оригинальна. В окошечке регистратуры сидела седенькая старушка, которая с увлечением читала книжку, аккуратно завернутую в газету. Мне не надо было видеть обложку, чтобы догадаться, что это дамский роман Надо же, и в таком возрасте можно мечтать о счастье. Я глубоко уверена, что женщины, которые увлекаются подобным чтением, втайне мечтают, чтобы с ними произошла подобная история. В противном случае читать любовные романы не имеет смысла.

Вежливо поздоровавшись, я, затаив дыхание, задала вопрос, который твердила всю дорогу до самой Москвы. От того, что я услышу в ответ, зависело многое:

– Скажите, пожалуйста, в какой палате лежит Ксения Алямова? – Выдохнула я и почти перестала дышать от волнения. Сейчас я уже даже не знала, какой ответ хочу услышать. Старушка посмотрела на меня поверх очков, отложила книгу в сторону, придвинула засаленную большую тетрадь, и принялась листать разлинованные шариковой ручкой страницы.

– Такой пациентки нет. – Ответила она немного погодя.

– Вы внимательно смотрели? – Спросила я, испытывая облегчение. Я ошиблась, он тут совершенно ни при чем. Это кто-то другой. Конечно, другой!

Старушка недовольно поджала губы и сказала укоризненно:

– Я работаю в этой больнице сорок лет, и всегда смотрю внимательно.

Алямова к нам не поступала.

– Извините, я не хотела вас обидеть. Просто я долго разыскиваю эту девушку, она пропала из дома больше месяца назад.

– А кто она вам? – Смягчилась старушка.

– Подруга.

– Что же так поздно искать начали, если говоришь, что больше месяца прошло?

– Она прислала открытку, что уехала в Сочи, вот мы и не беспокоились, а когда хватились, выяснилось, что ее там давно нет. Искали в моргах, в милицию заявляли, остались только больницы.

– А безымянных искать пробовали?

– Как это?

– Иногда скорая привозит больных без документов, которые сами рассказать о себе ничего не могут. Так и лежат безымянные, пока родственники не найдут или сами не очухаются. Ну, а иногда так и помирают неопознанными.

Я почувствовала, как у меня внутри все похолодело.

– Сейчас есть такие? – Спросила онемевшими губами.

– Есть, как же. Два мужика и девушка. Молоденькая, не старше тебя.

– Может быть, это Ксюша?

– А ты сходи да посмотри. – Предложила регистраторша.

– А разве можно?

– Почему же нельзя? Сейчас я Зиночку кликну, она тебя проводит.

Нам ведь неопознанные тоже не нужны.

Зиночка, невысокая женщина в белом халате, долго вела меня по запутанным коридорам, заполненным больными, которые с любопытством провожали нас взглядами, скучая в замкнутом пространстве больницы. Здесь пахло еще хуже, чем в вестибюле, но я почти не замечала запаха, волнуясь от предстоящей встречи и теребя пальцами наброшенный на плечи белый больничный халат. Я не сомневалась, что узнаю Ксению, ее смеющееся личико с фотографии стояло у меня перед глазами.

Медсестра остановилась перед высокими дверьми с матовым стеклом и открыла одну створку, пропуская меня в палату. В большой комнате лежал всего один пациент. К кровати были подсоединены разные трубки и провода, я с трудом различила маленькое бледное лицо на подушке. Светлые вьющиеся волосы были собраны в хвостик, но я все равно узнала ее. Передо мной лежала Ксения Алямова, частный детектив и пропавший секретарь писателя Кибиткина.

– Что с ней? – Спросила я медсестру.

– Кома. – Пожала она плечами. – На первый взгляд она здорова, никаких болезней, но лежит в отключке уже несколько недель. Это ваша подруга?

– Да. Это Ксюша. Можно я побуду с ней немного?

– Пожалуйста. Я пока пойду, оформлю бумаги. – Кивнула женщина и вышла, прикрыв за собой дверь.

Я подошла к кровати и присела на краешек, глядя на неподвижное лицо Ксении. Она не выглядела больной, только была очень бледная. Итак, что мне теперь делать? Я посмотрела на сверток, который держала в руках, осторожно развернула его и достала испачканную в земле тряпичную куклу. Если бы медсестра увидела такое безобразие в стерильной палате, ее бы инфаркт хватил. Ладно, что дальше? Что мне делать с этим уродцем? Сжечь? Разрезать на мелкие кусочки? Но как я могу быть уверена в том, что не причиню этим вреда девушке?

Для начала я очень медленно стала вытягивать длинную иглу из мягкого тельца, не сводя глаз с лица Ксении, справедливо решив, что в этой игле скрывается самое большое зло. И точно, когда я высвободила острие из тряпок, девушка вздохнула, а потом на ее ночной рубашке, прямо возле сердца стало расплываться красное пятно… «Вот черт! Неужели я ее убила?» – Испуганно подумала я, очумело глядя на иглу в своих руках, на которой тоже стала появляться кровь. Увидев это, я отбросила иглу в сторону, как ядовитую гадину. Иголка со звоном упала на пол. Я снова посмотрела на грудь Ксении. Алое пятно больше не увеличивалось.

Я не верила собственным глазам и одновременно понимала, что все детали куклы имеют непосредственное влияние на девушку. У меня не было времени думать о том, бывает такое или нет. Я, кажется, придумала выход В моей сумочке должны были быть маникюрные ножницы, я уже говорила, что таскаю в ней ворох всякого барахла. Ножнички отыскались на самом дне. Нет, я не собиралась резать куклу, я торопливо принялась распарывать нитки, стараясь делать как можно меньше разрезов, вытягивая нитку за кончик и распуская шов. В то же самое время я то и дело смотрела на девушку, проверяя, не стало ли ей хуже от моих действий. Она лежала неподвижно и вроде бы была еще жива. Хотя трудно было судить, хорошо ей или нет. Скорее, плохо. Я ускорила работу и закончила возиться с телом зловещей игрушки. Две половинки туловища распались и мне на колени вывалились клочья грязной ваты вперемешку с каким-то мусором. Я присмотрелась и поняла, что это пучки волос и обрезки ногтей, покрытых розовым перламутровым лаком. Таким образом шаг за шагом я распорола всю куклу и ее одежку. Когда у меня в руках оказалась последняя выдернутая нитка, Ксения в ту же секунду открыла глаза и внимательно посмотрела на меня совершенно ясными, нормальными глазами. Я тихо ахнула, а она села в постели, отчего многочисленные трубочки, прикрепленные к ее телу повылетали из своих гнезд. Она с удивлением посмотрела на свою руку, в которую была воткнута игла капельницы, брезгливо отлепила пластырь, вытащила иглу и бросила ее на тумбочку. Потом она повернулась ко мне и спросила: